Словарь языка произведений Распутина Валентина Григорьевича

Ареста́нт

-а, м. Арестованный; человек, который содержится под арестом, под стражей; заключенный; этапник устар.; ссыльнокаторжный.

Деревня на своем веку повидала всякое. Мимо нее поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночевку торговые люди, снующие в ту и другую стороны; везли по воде ареста́нтов и, завидев прямо по носу обжитой берег, тоже подгребали к нему: разжигали костры, варили уху из выловленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и партизанами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов <…>

(Прощание с Матёрой, с. 203)

Народное слово 1, с. 30

 

Я работал сначала, куда пошлют. Кто мне доверит, ареста́нту? Я же пятнадцать лет репрессии отсидел. А до репрессии-то работал в ревизионной комиссии. Меня забрали двенадцатого августа тридцать восьмого года. А с июля уже всех начали ареста́вывать. По району уже пошли а́ресты. Меня арестовали. Ремень с меня сняли, все верёвочки, обо́рки были от чирко́в — всё отняли, чтоб не задавился, видно. И в камеру. А душнота́! Назавтра вызывает следователь:
— Чей ты родом и откуда ты?
Спрашивает:
— Участвовал ли ты в контрреволюционной организации?
Правотроцкистской, там говорили. Я тогда поняття-то не имел.
<…> Я приехал с Колымы. Еду. Душа горит! Как будут встречать?! Ареста́нт же! Приезжаю. А тут куска хлеба до́ма нет. Семья-то сколь лет была одна, хозяйка была. Она сама работала. Трое детей было, их дети уже, внуки мои, мать, отец с матерью, ну, жена. Я приехал. И поесть нечего. Они голодко́м сидят. Работать-то некому было. Хлеб-то — кто его посеял, кто собрал? Хлеба у них нету.
<…> И вот жена пришла. Ну, с ребятишкам я уже встретился тут. Они уже не ребятишки, больши́. А с хозяйкой:
— Ну, чё, мать, вот я приехал. Чё, примешь меня домой-то?
Ну, вот пришлось спрашивать. А вдруг скажет: «Убирайся, ты ареста́нт, зачем ты нам нужен? Опозорил семью. Мы из-за тебя стыд хлебнули». Видите, какие у меня мысли были. Я же репрессированный, враг народа. Пятнадцать  лет отси́женный. Други́-то на фронте погибли, герои, а я?! <…>  В колхоз потом меня взяли. Никто меня ни разу не укорил, дескать, ты репрессированный,  ареста́нт там, вражина. Никто! Ни разу <…>

Записано в 1994 г. Афанасьевой-Медведевой Г. В. от Сергея Трофимовича Спиридонова (1912 г.р.), проживающего в г. Киренск Киренского района Иркутской области.
Словарь 1, с. 423-425