Словарь языка произведений Распутина Валентина Григорьевича

Коври́га

, -и, ж. Устар. Буханка хлеба.

Два утра после этого проверяла Настёна — коври́гу никто не тронул. Тога она обменяла её на другую, свежей выпечки, и положила туда же, на видное место. Она уже ни на что не надеялась, но какая-то неспокойная, упрямая жуть в сердце заставляла её искать продолжения истории с топором. Не мог чужой догадаться, что под плахой тайник, — вот она, плаха, намертво лежит рядом с другими, не шевельнётся, не дрогнет, хоть пляши на ней. Или кто подглядел? Хлеб, хлеб должен указать, кто это был, против хлеба устоять трудно.

Еще через два дня коври́га исчезла. Не найдя её на месте, Настёна испугалась. Бессильно, со стоном опустилась она на лавку и покачала головой: нет, не может быть. Не может этого быть!

(Живи и помни, с. 9)

Народное слово 2, с. 28

Раньше вот так выкапывали корень берёзовый и выдалбливали его. Выдалбливаешь, чашки делаешь. Чашка вон как имбушка вон стеклянна, ну, как стеклянная имбушка вон бывает вазы. И её… тесто, мукой обсыпют, тесто положат, и вот так его, вот так кидают, выкидают и поставят в чашках в этих, в тронуть, ага. А потом вот так берут, лопатки широки, вот эти хлебные лопатки, вот таки деревянны были, берут, печку чисто заметают, и из чашки хлебной, кода вытронется, бух на лопатку, и — в печку. Во каки коври́ги были! Ой, хлеб вкусный чё! А я забыла, как стряпать хлеб.

Записано в 1983 г. Афанасьевой-Медведевой Г. В. от Тамары Максимовны Полубенцевой (1935 г. р.), проживающей в д. Зактуй Тункинского района Республики Бурятия.

Словарь 20, с. 299