Словарь языка произведений Распутина Валентина Григорьевича

Пинигинский покос вот уже лет пятнадцать оставался на одном месте, на правом дальнем берегу за полями и кочка́рником, и Андрей, не забыв дорогу к нему, ушёл туда утром один, прихватив с собой узелок с едой, если лень будет возвращаться в обед, котелок и брусок, чтобы острить литовку.

(Прощание с Матёрой, с. 309)

Однако утром Павел не приплыл. Дарья подождала, подождала и, когда солнце пошло под уклон, не вытерпев, подбежала к Андрею на покос. В кочка́рнике после дождей стояла вода; если обходить — заворачивать далеко, долго, и она не от ума попёрла прямо, выше колен проваливаясь в холодную вязкую трясину, едва ползком выбралась, грязная и мокрая, как ведьма, и вынуждена была всё-таки повернуть.

(Прощание с Матёрой, с. 309)

Народное слово 2, с. 40

 

КОЧКА́РНИК В ГОВОРАХ БАЙКАЛЬСКОЙ СИБИРИ

Родители тоже в Караме и с Ханды. Смешная жизнь-то, всякое получалось. Работали много, вшо делали. Дак сызмалетства на покос. За телятам. Ну, чё, перво меня братья на покос. А кочка́рник, мы косили эти кочки. А потом меня с кочек-то, как братьев на войну угнали, меня сюда со старухам, с бабам. Ну, чё?! Я это, с имям косила эти кочки-то. А кочки глубоки. Вот так. Потома-ка погнали меня в Кутиму. Там были заготовки, как туды гоняли сенокосы. Ну, чё?! Два года я там была, сенокосила лето. Ну, чё, вшо заставляли как есть. И стряпать там хлеб рабочим, и вшо как есть заставляли.

Записано в 1999 г. Афанасьевой-Медведевой Г. В. от Анны Ивановны Сафоновой (1927 г. р.), проживающей в с. Карам Казачинско-Ленского района Иркутской области.

Словарь 22, с. 134